Случается нередко нам
И труд и мудрость видеть там,
Где стоит только догадаться
За дело просто взяться.

К кому-то принесли от мастера Ларец.
Отделкой, чистотой Ларец в глаза кидался;
Ну, всякий Ларчиком прекрасным любовался.
Вот входит в комнату механики мудрец.
Взглянув на Ларчик, он сказал: «Ларец с секретом.
Так; он и без замка;
А я берусь открыть; да, да, уверен в этом;
Не смейтесь так исподтишка!
Я отыщу секрет и Ларчик вам открою:
В механике и я чего-нибудь да стою».
Вот за Ларец принялся он:
Вертит его со всех сторон
И голову свою ломает;
То гвоздик, то другой, то скобку пожимает.
Тут, глядя на него, иной
Качает головой;
Те шепчутся, а те смеются меж собой.
В ушах лишь только отдаётся:
«Не тут, не так, не там!» Механик пуще рвётся.
Потел, потел; но, наконец, устал,
От Ларчика отстал
И, как открыть его, никак не догадался:
А Ларчик просто открывался.

1807

По улицам Слона водили,
Как видно, напоказ —
Известно, что Слоны в диковинку у нас —

Так за Слоном толпы зевак ходили.
Отколе ни возьмись, навстречу Моська им.
Увидевши Слона, ну на него метаться,
И лаять, и визжать, и рваться,
Ну, так и лезет в драку с ним.
«Соседка, перестань срамиться, —
Ей шавка говорит, — тебе ль с Слоном возиться?
Смотри, уж ты хрипишь, а он себе идёт
Вперёд
И лаю твоего совсем не примечает».
"Эх, эх! — ей Моська отвечает. —
Вот то-то мне и духу придаёт,
Что я, совсем без драки,
Могу попасть в большие забияки.
Пускай же говорят собаки:
«Ай, Моська! знать, она сильна,
Что лает на Слона!»

1808

Из дальних странствий возвратясь,
Какой-то дворянин (а может быть, и князь),
С приятелем своим пешком гуляя в поле,
Расхвастался о том, где он бывал,
И к былям небылиц без счёту прилыгал.
«Нет, — говорит, — что я видал,
Того уж не увижу боле.
Что здесь у вас за край?
То холодно, то очень жарко,
То солнце спрячется, то светит слишком ярко.
Вот там-то прямо рай!
И вспомнишь, так душе отрада!
Ни шуб, ни свеч совсем не надо:
Не знаешь век, что есть ночная тень,
И круглый божий год всё видишь майский день.
Никто там ни садит, ни сеет:
А если б посмотрел, что там растёт и зреет!
Вот в Риме, например, я видел огурец:
Ах, мой творец!
И по сию не вспомнюсь пору!
Поверишь ли? ну, право, был он с гору».
«Что за диковина! — приятель отвечал, —
На свете чудеса рассеяны повсюду;
Да не везде их всякий примечал.
Мы сами вот теперь подходим к чуду,
Какого ты нигде, конечно, не встречал,
И я в том спорить буду.
Вон, видишь ли через реку тот мост,
Куда нам путь лежит? Он с виду хоть и прост,
А свойство чудное имеет:
Лжец ни один у нас по нем пройти не смеет;
До половины не дойдёт —
Провалится и в воду упадет;
Но кто не лжёт,
Ступай по нем, пожалуй, хоть в карете».
«А какова у вас река?»
«Да не мелка.
Так, видишь ли, мой друг, чего-то нет на свете!
Хоть римский огурец велик, нет спору в том,
Ведь с гору, кажется, ты так сказал о нём?»
«Гора хоть не гора, но, право, будет с дом».
«Поверить трудно!
Однако ж как ни чудно,
А все чудён и мост, по коем мы пойдем,
Что он Лжеца никак не подымает;
И нынешней ещё весной
С него обрушились (весь город это знает)
Два журналиста да портной.
Бесспорно, огурец и с дом величиной
Диковинка, коль это справедливо».
Ну, не такое ещё диво;
Ведь надо знать, как вещи есть:
Не думай, что везде по-нашему хоромы;
Что там за домы:
В один двоим за нужду влезть,
И то ни стать, ни сесть!"
«Пусть так, но всё признаться должно,
Что огурец не грех за диво счесть,
В котором двум усесться можно.
Однако ж мост-ат наш каков,
Что Лгун не сделает на нём пяти шагов,
Как тотчас в воду!
Хоть римский твой и чуден огурец...»
«Послушай-ка, — тут перервал мой Лжец, —
Чем на мост нам идти, поищем лучше броду».

1811

Попрыгунья Стрекоза
Лето красное пропела;
Оглянуться не успела,
Как зима катит в глаза.
Помертвело чисто поле;
Нет уж дней тех светлых боле,
Как под каждым ей листком
Был готов и стол и дом.
Всё прошло: с зимой холодной
Нужда, голод настаёт;
Стрекоза уж не поёт:
И кому же в ум пойдёт
На желудок петь голодный!
Злой тоской удручена,
К Муравью ползёт она:
«Не оставь меня, кум милой!
Дай ты мне собраться с силой
И до вешних только дней
Прокорми и обогрей!»
«Кумушка, мне странно это:
Да работала ль ты в лето?» —
Говорит ей Муравей.
«До того ль, голубчик, было?
В мягких муравах у нас
Песни, резвость всякий час,
Так, что голову вскружило».
«А, так ты...» — «Я без души
Лето целое всё пела».
«Ты всё пела? это дело:
Так поди же, попляши!»

1808

С горшками шёл Обоз,
И надобно с крутой горы спускаться,
Вот, на горе других оставя дожидаться,
Хозяин стал сводить легонько первый воз.
Конь добрый на крестце почти его понёс,
Катиться возу не давая;
А лошадь сверху, молодая,
Ругает бедного коня за каждый шаг:
«Ай, конь хваленый, то-то диво!
Смотрите: лепится, как рак;
Вот чуть не зацепил за камень; косо! криво!
Смелее! Вот толчок опять.
А тут: бы влево лишь принять.
Какой осёл! Добро бы было в гору
Или в ночную пору, —
А то и под гору, и днём!
Смотреть, так выйдешь из терпенья!
Уж воду бы таскал, коль нет в тебе уменья!
Гляди-тко нас, как мы махнём!
Не бойсь, минуты не потратим,
И возик свой мы не свезём, а скатим!»
Тут, выгнувши хребет и понатужа грудь,
Тронулася лошадка с возом в путь;
Но только под гору она перевалилась,
Воз начал напирать, телега раскатилась;
Коня толкает взад, коня кидает вбок;
Пустился конь со всех четырёх ног
На славу;
По камням, рытвинам, пошли толчки,
Скачки,
Левей, левей, и с возом — бух в канаву!
Прощай, хозяйские горшки!

Как в людях многие имеют слабость ту же:
Всё кажется в другом ошибкой нам;
А примешься за дело сам,
Так напроказишь вдвое хуже,

1812

Свинья под Дубом вековым
Наелась желудей досыта, до отвала;
Наевшись, выспалась под ним;
Потом, глаза продравши, встала
И рылом подрывать у Дуба корни стала.
«Ведь это дереву вредит, —
Ей с Дубу ворон говорит, —
Коль корни обнажишь, оно засохнуть может».
«Пусть сохнет, — говорит Свинья, —
Ничуть меня то не тревожит;
В нём проку мало вижу я;
Хоть век его не будь, ничуть не пожалею,
Лишь были б жёлуди: ведь я от них жирею».
«Неблагодарная! — примолвил Дуб ей тут, —
Когда бы вверх могла поднять ты рыло,
Тебе бы видно было,
Что эти жёлуди на мне растут».

Невежда так же в ослепленье
Бранит науки и ученье,
И все учёные труды,
Не чувствуя, что он вкушает их плоды.

1821—1823

Какой порядок ни затей,
Но если он в руках бессовестных людей,
Они всегда найдут уловку,
Чтоб сделать там, где им захочется, сноровку.

В овечьи старосты у льва просился волк.
Стараньем кумушки-лисицы
Словцо о нём замолвлено у львицы.
Но так как о волках худой на свете толк,
И не сказали бы, что смотрит лев на лицы,
То велено звериный весь народ
Созвать на общий сход
И расспросить того, другого,
Что в волке доброго он знает иль худого.
Исполнен и приказ: все звери созваны.
На сходке голоса чин чином собраны:
Но против волка нет ни слова,
И волка велено в овчарню посадить.
Да что же овцы говорили?
На сходке ведь они уж, верно, были? —

Вот то-то нет! Овец-то и забыли!
А их-то бы всего нужней спросить.

1816

У одного крестьянина служа,
Собака с Лошадью считаться как-то стали.
«Вот, — говорит Барбос, — большая госпожа!
По мне хоть бы тебя совсем с двора согнали.
Велика вещь возить или пахать!
Об удальстве твоём другого не слыхать:
И можно ли тебе равняться в чём со мною?
Ни днём, ни ночью я не ведаю покою:
Днём стадо под моим надзором на лугу,
А ночью дом я стерегу».
«Конечно, — Лошадь отвечала, —
Твоя правдива речь;
Однако же, когда б я не пахала,
То нечего б тебе здесь было и стеречь».

1829—1830

На картинке:

Бернар де Монфокон, Гравюра издания «Античная эпоха с комментариями и гравюрами»

На картинке:

Оксана Игоревна Усенко, Стремление

На картинке:

Алексей Орлеанский, Валет червей, игральные карты

На картинке:

Лука Джордано, Триумфальная процессия Нептуна

На картинке:

Пётр Столяренко, Сало надо перепрятать

На картинке:

Пещера Пэр-нон-Пэр, наскальная живопись

На картинке:

Щедрин Сильвестр Феодосиевич, Озеро Альбано в окрестностях Рима

На картинке:

Карло Модерна, Бедный рыцарь дарит своего коня нищему

На картинке:

Иван Александрович Анненков, Эскиз к картине «Восстание декабристов»

На картинке:

Мане Эдуард, Скачки в Булонском лесу

На картинке:

Тьеполо Джованни Батиста, Солнечные кони Аполлона

На картинке:

Пещера Тадрарт-Акакус, наскальная живопись

На картинке:

Леонардо да Винчи, Ловцы мустангов

На картинке:

Сэмюэл Хауитт, Гравюра трактата XVIII века «О древних доспехах и вооружении»

На картинке:

Клер Рэнфилд, Заблудившиеся в тумане

На картинке:

Иван Сергеевич Кусков, Три мушкетёра

На картинке:

Геннадий Куценко, На берегу Плещеева озера. Переславль-Залесский

На картинке:

Неизвестный автор, Рисунок на стене в подъезде

На картинке:

Пенни Джованни Франческо, Встреча Льва I с Аттилой

На картинке:

Абрахам Риз, Гравюра издания «Энциклопедия, или Универсальный словарь искусств, наук и литературы»

На картинке:

Антонио Пизанелло, Жеребец под седлом

На картинке:

Робертино Лоретти, Крушение Ландо

На картинке:

Василий Сергиевский, Москвич на отдыхе

На картинке:

Бенджамин Роберт Хайдон, Голова коня Селены

На картинке:

Чарльз Хит, Гравюра издания «Древности Англии и Уэльса»

На картинке:

Петя Коленкин, 3 класс, Тётенька, падающая с лошадки

На картинке:

Пинтуриккьо, Мальчик в жёлтом

На картинке:

Жак Калло, Конный портрет принца Пфальцбургского

На картинке:

Наскальная живопись, пещера Каверн, Ливерпуль

На картинке:

Ольшанский Борис, Алёша Попович и Елена Краса

На картинке:

Джордж Райт, Усталая компания

На картинке:

Жан Дезире Густав Курбе, Лошадь в лесу

На картинке:

Карлос Саенс де Техада, Деревенский дурачок

На картинке:

Хомер Уинслоу, Два скаута

На картинке:

Татьяна Данчурова, После охоты

На картинке:

Неизвестный мастер XVII века, Микроцефал, любимый конь Александра Македонского

На картинке:

Рене Магритт, Препятствие пустоты

На картинке:

Никола Пуссен, Танкред и Эрминия

На картинке:

Бернардо Кастелло, Сарацин передаёт Готфриду его меч

На картинке:

Эукариот Тараксакум, Бегущие лошади

Тит Лукреций Кар, Римский воин, продающий коня в яблоках

На картинке:

Максвелл Коломбо, Кольца Сатурна

На картинке:

Антуан Арно, Аллегория логики

На картинке:

Толедо Франсиско, Осы, жалящие лошадь

На картинке:

Иоганн Таннауэр, Пётр I в Полтавской битве

На картинке:

Олег Янковский, Тот самый Мюнхаузен

На картинке:

Сальвадор Дали, Искушение святого Антония

На картинке:

Цзилинь Хэйлунцзян, Ганьсу Цинхай выезжает из Гуйчжоу в Гуандун

На картинке:

Великолепный часослов, Июнь

На картинке:

Невилль Альфонс, Наполеон Бонапарт

На картинке:

Александр Орловский, Ночной бивуак казаков

На картинке:

Витторе Карпаччо, Святой Георгий, поражающий дракона

На картинке:

Дусан Вукович, Лошадь в клубах пыли

На картинке:

Жорж Санд, Амандина Аврора Люсиль Дюпен в желтом платье

На картинке:

Кен Хьюз, Оливер, указывающий дорогу Кромвелю

На картинке:

Шишкин Лес, Вода питьевая